Ярмо Господне - Страница 213

213

— Опаньки! Вот так и замри!..

Через четверть часа безмолвной сосредоточенной работы Вероника предложила:

— Можешь говорить, Фил, о чем угодно, но, я тя умоляю, не о смердячих некромансерских делишках в нашем богоспасаемом благочинии. Твоя выразительная мимика мне не помеха.

— Руперта ты так же на Страстной дергала, точно паяца на ниточках? — тотчас спросил Филипп.

— Не-а… Эскизы у меня были готовы три с лишним года назад, еще до развода. Идея композиции тоже.

— Как же, слыхали, видали! Весьма и оченно эротично ты его и себя изваяла, извалохала… Ни в саду не оставишь, ни в огороде. Разве только в баронской опочивальне?

— Там я нас и поставлю, когда отполирую, сладенькой парочкой на загляденье прислуги…

Сам проницал, проведал или Анфиска донесла?

— Анфиса Сергеевна с эйдетикой расстаралась, кипя разумом возмущенным опосля посещения твоей секретной творческой лаборатории в Коринте. Оченно нашу строгую дьякониссу эстетицки поразило, как Афродита Киприда неслабо так держит Париса Троянского за мошонку, а тот ей яблоко, воленс-ноленс, протягивает. Куда ему от нее деться, бедолаге?

— Эстетическую идейку ты ухватил верно. Всякой нормальной скульпторше яички дороги не только на Христов день… Грешный эрос — обратная сторона безгрешного агапе… Коромысло диавольско… Что в лобок, что по лбу…

На сегодня достаточно. Облачайся и двигай учиться, студент, учиться и еще раз учиться чему-нибудь и как-нибудь…

— Грех смеяться над убогим, сударыня…

«Ох мне пед и бред, оптически, дебита ностра… Нас учат, мы учим, наущаем, обучаем, поучаем, вразумляем, получаем образование и что-то вам, нам образуем, патер ностер…»

В тот же самый день перед двумя академическими часами занятий испанским языком Филипп Ирнеев на глазах у Вани Рульникова скопировал ему на планшетный компьютер специальный многогигабайтный файл:

— Тут, Иван, аглицкий спецматериал для твоего самообразования и самовоспитания. Посмотришь мое домашнее задание — сам увидишь что к чему.

Предупреждаю, вьюнош! Материал сугубо дидактический, конфиденциальный. Доступ через дактилоскопический код. Файлик разархивируешь и инсталлируешь как программку. Изучать строго в отсутствие посторонних лиц, каковыми числить всех, кроме тебя и меня. Ни взрослым, ни детям не показывать, прослушивать звукоряд через наушники.

Почему оно так, самостоятельно поймешь, отрок мой. В кое-каком отношении, — об этом и о том, — ты у меня уже не очень чтобы несмышленый младенец…

За основу в тематике образования «Об этом и о том» Филипп, хорошо поразмыслив, взял одноименный энциклопедический словарь полового воспитания мальчиков-подростков из высокородных харизматических семейств. «Лучшего учебного пособия не сыскать от мира и века сего, того…»

Академичного прецептора из частной закрытой школы он заменил своей анимированной виртуальной особой, комментирующей интересные гиперссылки, помещенные среди текстов и графических изображений. Филипп решил налицо отвечать по-английски на вопросы, какие часто задают подрастающие дети разных стран и народов самим себе, сверстникам. И очень редко спрашивают о том самом учителей и взрослых.

Дидактического материала, призванного утолить пытливый отроческий интерес, в энциклопедии предостаточно. Но кое-какие ссылки еще неактивны и не вся графика доступна.

«Всему свое время в разрядах подростковой психофизиологии…»

— Ладненько, брат ты мой, в коммуникативности разрядка не есть зарядка. Ибо сказано в речевой банальности: за раскачкой неминуема накачка…

Несказанно заинтриговав и зарядив ученика самостоятельным домашним заданием, учитель сейчас же обрушил на него лавину речевых ситуативных упражнений. Тут уж Ване стало не до сторонних мыслей о чем таком будут говорить и что ему покажут скопированные в долговременную флэш-память гигабайты текстовой и аудиовизуальной информации.

В конце первого часа занятий Ваня ловко, как ему подумалось, воспользовался заминкой в педагогическом усердии наставника, для «де релаксьон эсклюсиваменте» начавшего было рассуждать о трансцендентности или имманентности релевантной коммуникативной информации…

Обилие знакомых латинских корней в испанской речи учителя хитроумного ученика ни на йоту, ни на «u» не смутило. И он задал «в тексте и в контексте эксклюзивный детский вопросик Фил Олегычу с подковыркой»:

— Муй эстимадо дон Фелипе, существуют ли иконы «эм бердад кон ла тауматурхиа»? По-русски говоря, чудотворные?

— Переходил бы ты сразу на вернакулярное наречие, отрок, обходясь без речей макаронических. Таким вот макаром я отвечать тебе не стану, — учитель разочаровал и поверг ученика в уныние. Но, усмехнувшись, хмыкнув, педагогическое рвение все-таки сменил на празднословие, посмотрев на часы и красноречиво махнув рукой на учебный план.

— Хм-м… Чудотворные иконы, говоришь? — для разгона риторически переспросил Филипп. — Проще всего мне ответить, что таковых по жизни не бывает.

Я в этом случае буду прав на 95 процентов. Пять несущественных процентиков спишем на психологическую ошибку выборки, заведомую недостоверность данных о физических феноменах на грани между материей и духом. Сюда же включаем предвзятость, предубежденность свидетелей чудес, некомпетентность ангажированных человеческих наблюдений, явные огрехи и погрешности в протокольном оформлении свидетельств, сделанных ответственными и полуответственными церковными лицами и комиссиями.

213