Ярмо Господне - Страница 54

Зато Филипп в деталях разглядел слева от поворотного круга язычницу Монику Шпанглер в белом длинном одеянии с обнаженной правой грудью. Сидя на сверкающем золотом троне, дебелая белобрысая немка внешне ничуть не походит на жрицу индуистского тантризма, азиатскую служительницу-баядерку или на языческую апсару.

Жреца тантризма больше напоминает ее худощавый фамильяр, аскетичный Эдгар Арамикст, возлежащий на ковре обнаженным справа от совокупляющихся прислужников. Он одновременно расслаблен и насторожен, держа правую руку вне прямой видимости за небольшим возвышением поменьше суфлерской будки.

«Ага, там у него мониторы и пушка на изготовку. Что ж, поехали, самое время, все при делах…»

В доли секунды в руке рыцаря Филиппа материализуется никелированный револьверный Дрельмастер. В ту же секунду арматорский нарколептический заряд успевает вонзиться в голую грудь жрицы Моники, управляющей оргиастическим обрядом.

Этой же секунды ее настороженному фамильяру Эдгару достало, чтобы ударить очередью из пистолета-пулемета «инграм» по верхней ложе бельэтажа, выбив оружие из левой руки нападавшего. Но от двух точных выстрелов в голову из «глока» с правой руки рыцаря Филиппа ему никак нельзя уйти.

Паника в партере не возникла. Даже без сознания тело демоницы продолжало руководить магической энкантацией, ведьмовской похотью и свальным грехом. Два-три крика ужаса в ложах тотчас смолкли. По сигналу инквизитора-коадьютора орденское звено, силы секулярной поддержки в согласованном порядке приступили к рутинной работе, начав стандартную зачистку помещений при подавляющем преимуществе в сверхрациональных и рациональных средствах.

Согласно арматорскому плану кое-что видимое неизбежно исчезало в никуда, становилось невидимым в силу непреложных требований аноптического образа действий рыцарей ордена Благодати Господней.

— …Дама-зелот Вероника! Я сам проведу ритуал умиротворения тантрической демоницы Моники. Ассистирование возлагается на рыцаря-адепта Патрика. Клубную бильярдную очистить и блокировать.

— Да, рыцарь.

— Дама-неофит, Мария!

Вон глянь-ка, этот бычара Эдгар навылет продырявил нашей Ксюше обе сиськи. К утру, Мань, починишь аль доброго дедушку Патрикей Еремеича на помощь звать?

— Вот еще! Пресвятая Дева поможет, брат Фил. Сама управлюсь по-своему, не заметит, как вошло и вышло…

Секретарша Ксюша кое-как проснулась еще в темноте в своей постели по сигналу настырного будильника. Голова у нее фигурально раскалывалась от жуткого похмелья и практически не отделялась от подушки. Насилу разлепила глаз на светящиеся циферки часов на крышке мобильника.

«Во где жуть! Ну и нажралась вчера… На работу пора собираться, мымра херова промежность порвет, если опоздаю…

Спасибо Костику, домой приволок… Ни х… не помню, с ним или еще с кем трахалась ножки ноликом…»

Еле-еле на больную голову Ксюша принялась соображать, что с ней было, чего не было…

Вспомнились великолепный ночной клуб, рука между ног… над бархатным барьером длинный блестящий револьвер, неизвестно откуда взявшийся… Потом как вдруг стрельба…

Тут ее будто кипятком ошпарило, подкинуло, выбросило из постели с воплем:

— А-а-ай-а..!!! Скорей включить свет! Ух, зеркало!

У трюмо она перевела дух, еще раз по миллиметру ощупала обе груди, потеребила соски…

«Бред у тебя, кобыла оглашенная. Меньше надо пить и жрать на ночь. Тогда и нелепые кошмары не приснятся…»

— 4-

Скрупулезно следуя арматорским инструкциям, Настя четыре дня нежно ухаживала за мужем, немало претерпевшим «от развратного секулярного образа жизни», как выразилась доктор Вероника, предписавшая пациенту и его жене постепенное возвращение к физиологической норме.

— Кошмарные половые излишества до добра женщин не доводят, Настена. Чуть что, Патрик начнет тебя лечить от нимфомании. Поимеешь от него внутримышечно в обе ягодицы, ни лежа, ни сидя никакой тебе любви не получится. Разве что изловчишься стоя?

— Ой не надо!

— То-то, смотри, у него не забалуешься. Один раз он меня…

Арматорскую байку Вероники любимому мужу Настя не пересказывала. Совестно было, опять глупенькая всему поверила. Потому перевела разговор на другую тему:

— Слушай, Фил. А что теперь сделают с ведьмой Моникой? Развоплотят?

— Эт-то навряд ли… Мы с Патриком в хорошем ритуале, простом как греческая буква «хи», обезопасили ее до донышка, без сухого остатка…

Рыцарь Филипп ненадолго задумался, нахмурился, но вскорости отправил долой, в долговременную память малоприятные воспоминания о тератологических телесах разжиревшей старой ведьмы. В андреевском кресте распростертой на бильярдном столе, сотрясающейся в неописуемых конвульсиях…

— Скорее всего, Настя, клероты конгрегации поместят дизе фрау Монику Шпанглер, ее шесть цельномолочных сисек в кунсткамеру живьем к другим уродам в виде наглядного пособия для начинающих ноогностиков и стажеров-арматоров.

— Так ей, свиноматке, и надо!

Лежи, Фил, не вставай, я вернусь к тебе с омлетом, рассказать, что солнце встало.

Настя нырнула в долгополый китайский халат, туго подпоясалась и отправилась на кухню, а рыцарь Филипп мысленно воспроизвел и обдумал недавний разговор с рыцарем Патриком. Утром он его уважительно провожал к орденскому групповому транспорталу, находящемуся в кольцевом подземном переходе под Круглой площадью.

— …Весьма странно, брат Фил, ежедневно тысячи горожан-обывателей здесь топчутся по могиле неизвестного солдата.