Ярмо Господне - Страница 47

И позднее, в бытность дамы-неофита Вероники особым чистильщиком Южно-Американской конгрегации, ее неуемный темперамент доставлял прецепторам и клеротам, хм, довольно много хлопот. Лишь рыцарю-адепту Патрику удалось привести ее к орденскому порядку в конце 30-х годов прошлого века.

Она — его давнее детище и нынешний идейный оппонент. Он — выдержанный техногностик-модернист. Она же, вы знаете, эмоционально придерживается умеренных ноогностических подходов.

Вам, Филипп Олегыч, подобно вашему прецептору, так же не чужд техноскептицизм, поэтому, вы понимаете, обучение у Патрика Суончера обеспечит необходимую сбалансированность в общеобразовательной и боевой подготовке дам-неофитов Марии и Анастасии.

Я возлагаю огромные надежды на выдающееся дидактическое дарование мистера Суончера. Лучшего прецептора для наших милых дам едва ли возможно сыскать в рыцарских конгрегациях Востока и Запада.

Опричь того, нам не след забывать о сакраментальном «Боже, храни Америку». Естественная среда в богоспасаемом Новом Свете не в пример благоприятнее, нежели в наших с вами, мой друг, восточно-европейских палестинах.

— Я применительно разделяю ваше мнение, Павел Семеныч.

Позвольте мне также надеяться, рыцарь-зелот Павел, ваши, скажем так, персональные идеологические разногласия с рыцарем-адептом Патриком не помешают вам завтра присоединиться к нам троим. И в Филадельфии вы пожмете один одному руку в знак примирения.

— Ужель уместно?

— Несомненно, Пал Семеныч, несомненно…

О некоторых обстоятельствах несостоявшейся между вами дуэли мне тоже хорошо известно. Я восхищен вашей доблестью, рыцарь Павел, и убежден, что некогда вы оба не погрешили против чести.

«Ох мне арматоры, мужчины и женщины…»

Приняв ванну на сон грядущий, Филипп взял из бара и прикурил крепкую манильскую сигарилью. Хотя курил он редко, и заядлым курильщиком никогда не был; никотиновым зельем баловался от случая к случаю. Предпочитал сигары, но от с сигарет с легитимным виргинским табаком тоже не отказывался, если угощали.

Настю табачный дым не раздражал, она к нему равнодушна, как и к спиртному. Гораздо больше ее сейчас беспокоит задумчивое настроение мужа, погруженного в какие-то безрадостные мысли.

— Фил, скажи, что я не так сегодня сделала? Отругай, можешь наказать, если нужно. Ты — мой любимый и единственный. Ты один у меня знаешь, что хорошо и что плохо для твоей маленькой Насти.

— Вот что, Настена… Твой дар ясновидения, полученный от меня и Пал Семеныча, ты развивай себе и дальше. Однакось перед Манькой с ним не выставляйся и не выпендривайся… Во избежание ненужной ревности, женской зависти, душевных травм…

— Ой, Фил, можешь не продолжать, если тебе неудобно об этом говорить. Мне кажется, тут я побольше тебя понимаю…

— Вот и ладненько.

В Филадельфии наши рыцари и дамы оказались точно в определенный срок, день и час, учитывая разницу в часовых поясах и линию перемены дат. У группового транспортала их жизнерадостно приветствовал Патрик Джеремия Суончер, энергичный сорокалетний джентльмен, с виду несомненный янки ирландских корней и кельтской родословной.

Тем не менее за столом в китайском ресторане он почел за благо изъясняться на чистейшем русском языке в акцентированной орфоэпике коренного петербуржца.

— С перерывами без малого полвека в России, дамы и господа, — объяснил он эту свою странность. — Не сочтите сие великодушно за стариковскую эксцентричность.

Божьим соизволением и при дворе государя императора Александра Благословенного бывать доводилось, при самодержце Николай Палыче в империи Российской жительствовал и начало славных дел Александра Второго Освободителя застал.

Господи, Боже мой! Какие ностальгические воспоминания о былом и прежних думах в их стремлении высоком! Ах, были ж люди в наше время, когда весенний первый гром, не то, что нынешнее племя в тумане моря голубом…

…Потому-то я был бы невыразимо счастлив, полагая вас соотечественницами, милостивые государыни Марь Вячеславна и Настасья Ярославна, эдак, прикинем, в старых имперских границах без линии Керзона…

Бог с ними, с америкашками и наречием аглицким. Успеется бишь поговорить, порассуждать о делах наших в Новом Свете.

Поведайте-ка мне лучше, каково вам живется-можется в отдельном Северо-Западном крае былой Российской империи. Каково там ноне кудесничать приходится? Каким образом и подобием тамошние простолюдины атеистические ереси и окаянство коммунистическое изживают?

Прошу излагать в осмысленных подробностях, но без натуральных буколик и тематических эклог, дамы-неофиты.

Начнем с вас, Марь Вячеславна. Бог вам в помощь, барышня.

«Круто взял, по-ковбойски! Лассо на рога и в корраль телочек. Пожалте бриться в промежности…»

Филипп нисколько не пожалел Марию, кому первой выпало отвечать на экзамене. Он поистине восхищался тем, насколько беспрекословно рыцарь Патрик подчинил обеих воспитанниц в ментальном захвате.

«Хрестоматийно подозвал с цитатками, обласкал, по холке потрепал… И оглоушил… Сперва самую строптивую и настороженную».

Павел Семенович и Филипп Олегович понимающе глянули друг на друга и не препятствовали экзаменовке благородных девиц перед их поступлением в пансион достопочтенного лорда Патрика.

«Добрый дедушка Патрикей Еремеич и новенькой внучатой племяннице поблажек не дает. Настене тоже приходится ох солоно и горько.

Вот вам! Теперь о Нике обе в тоске, в ностальгии станут вспоминать. Пирожки-то горячие, с солью, с перцем, с собачьим сердцем… И вопросики у дедули каверзные, с подковыркой…»