Ярмо Господне - Страница 42

Собственные воспоминания о последнем дне ноября инквизитор анализировал едва ли не посекундно, заново переживая и отслеживая произошедшее то ли с ним самим, то ли с тем рыцарем Филиппом, каким он тогда был в пересекающихся топологических плоскостях, в ипостасях рационального и сверхрационального бытия…

Из убежища рыцарь Филипп вышел ровно в ту минуту, когда он в него вошел. Неофит Анастасия событийно возвратилась в метрику пространства-времени от мира сего немного позже.

— …Работаем по плану понедельника, Настена, в четыре руки уборка, стирка, глажка. Готовить не надо, еды навалом в холодильнике. Свежего хлеба купили по дороге домой.

— Так точно, рыцарь. Неофитка Настя готова к уроку домашней кротости и санитарно-гигиенического смирения.

Гладить и стирать постельное жениховское белье мы тоже сообща будем?

— Стирать?!! М-да, гладить, из рака ноги… А давай! Где наша ни пропадала!

— Там же, где и везде. На кухне, в ванной, в туалете, с пылесосом в комнатах… Ты сам займешься этим моющим агрегатом. Я им еще пользоваться не умею.

— Не умеешь — научим. Не хочешь — самое себя заставишь. Иначе большой мешалкой по нежному женскому месту, ниже талии на обе половинки…

«Быть Насте арматором без страха и упрека. Ассистировала с блеском. У Маньки третья акция, у нее-то она первая. И хоть бы хны…

Я по первости после той гнусной черной вдовы до самого убежища не мог толком очухаться. Ну да, женщины с дарованиями крови не бояться. По живому режут…

Изыди дух нечестивой ворожеи и возвратися в землю своя… Господи, спаси и сохрани благочестивыя…»

Запустив программу стиральной машины, Настя победно глянула на Филиппа и задала вопрос в тему:

— Фил, скажи, каким образом Манька будет по всем орденским правилам клинок очищать от богомерзости, которую он принял?

— Ты что «Основ ритуальной теургии» не читала?

— Стопудово нет. Ника говорит, что мне еще рано, если я «Мистерии Эпигнозиса» плохо знаю и только-только до «Ритуалов Продиптиха» в древнегреческом оригинале добралась.

— Дурында твоя Ника! У тебя же уровень позволяет. А ты сама могла бы поинтересоваться, миленькая.

— В жесть как, если файлов на компе нет?

— После обеда появятся. Я тебе по плешку открою сетевой доступ неофита четвертого круга.

Между прочим, насчет Манькиного криса тут все просто. В орденском храме за алтарем в саркофаге освященная земля с Голгофы. С литией заземлит на три-четыре минуты клинок, и вся недолга.

— Я тоже хочу себе холодное оружие, Фил.

— Его сперва надо в теургическом видении разглядеть.

— Эт-то я знаю. Но как быть, если я Никин стилет Матарон видела?

— Оба-на! Стоп, машина! Нет не надо, пускай нам крутится на таймере. Пошли на диван, ляжешь поудобнее. Мысленная привязка на Матарон…

Через четверть часа Филипп отпаивал Настю шампанским в лечебно-оздоровительных целях и чесал в затылке:

— Не разбери-поймешь, Настена, в твоей возрожденческой драме плащей и кинжалов. Возможно, Федот да не тот. Пал Семеныч скажет точнее…

— Ой, Фил, я пьяницей становлюсь. У меня голова уже не кружится.

— Не боись, алкоголички из тебя не получится. Метаболизм не даст, и асилум не позволит…

— 4-

С понедельника Филипп Ирнеев устроил для Вани Рульникова двухнедельные каникулы. Но ученице Насте Ирнеевой его дидактических наставлений ни за что не избежать. «Ишь чего захотела вместо коммуникативной грамматики!»

— …Понимать надо, Настена, дар распознавания языков отнюдь не отменяет грамотного овладения ими.

У тебя в голове сейчас сидит в пассиве подростковый лексикон типичной выпускницы американской хай скул. У тебя прононс истой янки из Бостона, откуда ты родом, юная миссис Фил Ирнив, она же урожденная Нэнси Блейк, согласно арматорской легенде. Но ее знаниями по английскому языку и американской литературе, ты вовсе не обладаешь. Журналов и толстых газет штатовских почти не читала, о книгах, тебе необходимых, понятия не имеешь.

Тебе же первый препод в колледже воткнет ноль баллов за письменную работу. Поэтому мистер Патрик Суончер будет полгода любезно наставлять тебя и Маньку, чисто конкретно вводить в курс дела американской житухи.

— Ой, Фил, ты проговорился! Он наш новенький арматор, правда?

— Манька разболтала?

— На ушко шепнула, когда мы за тобой по лестнице на восьмой этаж чапали.

— Мы с ним живьем познакомимся послезавтра на Гавайях в Гонолулу.

— Он молодой?

— Пожалуй, предпочитает выглядеть сорокалетним интеллектуалом-янки.

— Вот и хорошо, если в два раза старше меня! Не стыдно раздеваться на медосмотре, и все такое.

— Зато дурой выставлять себя стыд и срам! Кто намедни дурацкую книжку в отвратном переводе читал?

— Я этот роман дочитывала, Фил, ведь интересно.

— Смотри у меня, Настена. Читать в переводе — все равно что мужчине заниматься онанизмом, натянув десяток презервативов. При некотором воображении удовольствие получить можно.

— Вы, мистер Фил, развратный тип и ваши скабрезные намеки мне понятны.

— Ошибаетесь, мэм. Вообразите себе, насколько захватывающими бывают правила употребления определенного артикля, моя дорогая миссис Нэнси Ирнив, — от посторонних разговоров не в тему перешел на английский Филипп.

«Любовью за любовь, а урочные занятия по расписанию», — на том же языке подумал строгий преподаватель.

Вечером после ужина Филипп предложил Насте:

— В глупый телевизор-монитор по-семейному мы с тобой, Настена, пялиться, конечно, не будем. Сколько там ни есть у тюнера спутниковых каналов. Насмотришься в Америке, инде без телевидения никак и никуда.