Ярмо Господне - Страница 194

194

Для бывшего ведьмака-летуна, подвергнутого физическому и психотропному воздействиям орденского чистильщика дамы-зелота Прасковьи, время пролетело в одно мгновенье. Магичке-летунье, тоже утратившей прежние способности, оно привиделось бесконечными часами окаменелости и остолбенения в страхе пошевелиться.

В то время как рыцарь-инквизитор Филипп на всю операцию «Летальная мантика мадам Марго» отвел ровно 80 минут. И согласился на 24 часа заклятия продленных мук для зловредительной гадалки, приносившей обрядовые человеческие жертвы с целью обеспечить результативность предсказаний.

В самом начале операции рыцарь Филипп под плащ-накидкой «сумеречный ангел» незримо и неслышно прошел в медицинский кабинет вслед за дамой Вероникой, целесообразно применившей камуфляж наведенной апперцепции. Согласно плану-диспозиции, дама Анастасия должна присоединиться к ним спустя 15–20 минут.

Нарколептический заряд в грудь вредоносная мантичка Марго получила мгновенно, точно в цель, не успев и глянуть на посетителя. Очнулась она повально обнаженной, лежа на полу лицом вниз с вытянутыми распростертыми руками и широко распяленными ногами.

Лодыжки и запястья прочно зафиксированы. В живот больно врезаются несколько толстых медицинских томов, положенных один на один.

Ничего не видя из-за рассыпавшихся волос, Марго забилась на полу. Но путы держали крепко, и тогда наступил страх, усиливавшийся с каждой секундой осознания неизбежности происходящего.

Объяснил ей наступивший ужас, усугубляя страшное ожидание расплаты, мелодичный женский голос с ласковыми увещевательными интонациями:

— Зачем же ты, милашка, всем голеньким тельцем колотишься по паркету? Не ровен час повредишь чего-нибудь свое женское, красивое.

Коли заслужила, так принимай воздаяние. За что и почему, сама-одна ведаешь, чай, не маленькая девочка. Вона какую большущую сись-пись отрастила! Ей, благословясь, мы вскорости и займемся увещательно да искупительно.

Тебя ведь, моя милая, старшие жрецы-авгуры эдак благожелательно остерегали. Тако аль инако за гадателями и гадалками общества людские бдят и надзирают. Злодеев, злодеек, зловредительные чары наводящих, карают нещадно, ежели найдется кому свершить благое дело.

За благодетелями и доброхотами оно не станет, чародейка. Вот и по твою грешную плоть пришел «Смерк».

Ах какое тельце у нас белое, крупитчатое! Женской мякотью изобильное, нежными пышностями богатое…

Научилась бы ты гадать на собственный волосатый срам, то знала: быть ли тебе по живу и здорову. Общество у нас суровенькое, «Смерть колдунам» прозывается. Знай и бойся его, коли раньше о нем ведать не ведала.

В нашем разумении и в силах по воле Божьей разрешать тебе, поганка, живота аль смерти…

И сказал нам Господь: «Мой дух не будет вечно терпеть дела человека, потому что он плоть…»

Ай-ай-ай! А кто это у нас по-маленькому под себя сходил, лужицу напустил, волосики курчавенькие на своей пипи замарал?..

В искупительные действия чистильщика, готовящего объект к экзорцизму и к экстракции магии, рыцарь-инквизитор не вмешивался. До того он даже позволил кавалерственной даме-зелоту прибегнуть к стародавнему жестокому ритуалу беспощадных воителей и воительниц ордена Благодати Господней, «из глубины веков ратоборствующих супротив злонамеренного колдования и волшбы зловредительной.

De profundis clamavit… Господи, помилуй нас, грешных…»

Тем временем кавалерственная дама Вероника неспешно приблизилась к женскому телу, распластанному ничком. Склонилась над ним и неуловимым движением выдернула из-под него обе пышные груди с безвольно поникшими крупными сосками. Затем она молниеносно пронзила каждую грудь длинными и тонкими ритуальными стилетами, глубоко пригвоздив распяленный бюст к полу.

— Цветочки у нас кончились, моя милашка, пришла пора созревать ягодкам. Советую не трепыхаться, иначе от твоих женственных пышностей останутся только две мокрые рваные тряпочки…

Учти зассыха, грамотно зафиксированный пациент в анестезии не нуждается…

Чрезмерное членовредительство согласованным и утвержденным планом-диспозицией не предусматривалось, и потому два голубых луча, ударивших в рукояти стилетов немилосердно заморозили до ледяной твердости обе груди и шейные мышцы чародейке, подвергаемой суровому искуплению. Аметистовые серьги-апотропей Романский Алгон в мочках ушей дамы Вероники не только испускали лучи «ледяного огня», но также усиливали чувствительность и восприимчивость к боли замерзшей плоти в жестоком ритуале «живой лед».

Вживе сверхъестественная леденящая мука бесчисленными острейшими иглами тотчас пронзила все тело чародейки Марго от корней волос до кончиков пальцев под ногтями. После чего на нее градом посыпались колющие и дробящие удары…

Позвоночник трещал и ломался, живот, ягодицы, бедра, икры кошмарно содрогались, но бюст и откинутая голова пребывают в заледеневшей неподвижности…

В замедленном течении множества часов жуткий аметистовый Романский Алгон терзал ее тело острейшими ледяными иглами. Поэтому багровое пламя Солнцеворота Мниха Феодора в первые мгновения показалось чародейке внезапным избавлением от беспредельной боли. Но ее обостренные страдания всего лишь сменяются на адское мучительное пекло, тяжко и неумолимо медленно сжигающее живую плоть на ягодицах и между бедер до мертвой обугленной костяной твердости…

Невыразимое облегчение и счастливое избавление от бесконечной пытки она почувствовала, лишь когда ее лба в точке третьего глаза коснулся светозарный алмазный солнцеворот на кавалерственном сигнуме дамы Анастасии. Он был ни горячим, ни холодным, вбирая в себя магическую скверну и колдовскую порчу. Все до донышка, дочиста, до конца, без сухого остатка.

194