Ярмо Господне - Страница 169

169

У Прасковьи окольцованные девичьи воротца высоко впереди. А у Анфисы вся ее нижняя богатая женственность лучше видна сзади, когда она в высоком прыжке неожиданно наносит удары на поражение то с левой, то с правой толчковой ноги, стремясь запутать врага.

М-да… обе пустились во все тяжкие. У Прасковьи левый сосок кровоточит, дурацким колечком надорван, когда уходила от проникающего удара под сердце.

Анфиске же неслабо перепало в конце раунда от двойного свинга справа: губа рассечена, ссадина на щеке. Кровищи полон рот.

Ага! Настена моя встрепенулась. Пытается дистанционно Прасковью подлечить. Пожалуй, Патрик им это позволит. Тем более время первого раунда истекло…»

В перерыве Патрик дал краткий комментарий Филиппу и озабоченно испросил у него совета:

— Как могу, я сдерживаю даму Праски, сэр. Она значительно превосходит неофита Энфи по всем показателям. Видите ли, брат Фил, простите за трюизм, на войне как на войне, а бой есть бой…

«Ну да, видали! То-то дева моя Параскева порой боится завершать атаку, опасаясь получить от нашего доброго дедушки резкий удар в показатели. Или пряменько в девичью игрушку нехилым электроразрядом от золотого колечка. Оно еще, небось, у нее нагревается безбожно до температуры ожога…»

— Не завершить ли нам на этом их жестокосердный матч, сэр Фил?

— Отчего же прерывать столь интересную встречу, сэр? Думаю, мой дорогой сэр Патрик, неофитам Мэри и Нэнси ваш урок включенного ассистирования весьма полезен.

Все-таки Филипп Ирнеев был на стороне Прасковьи Олсуфьевой. И она не разочаровала своего единственного болельщика.

На первой же минуте второго раунда дама Прасковья не упустила единый шанс и миг результативно провести один ей позволенный удар из десяти безуспешных попыток. В бою как в бою, и дама Анфиса пропустила справа боковой ребром стопы в основание черепа.

От поверженной соперницы, еще не успевшей упасть без сознания, Прасковья мигом весьма благорассудительно отскочила в секундантский угол к Анастасии. Секундант Мария просигналила о сдаче, и рефери Патрик невозмутимо объявил о прекращении поединка за явным преимуществом дамы-зелота Праски.

В то время как Мария и Анастасия оказывали Анфисе скорую арматорскую помощь, избавляли ее от корсетного пояса-бандажа, Патрик все тем же судейским голосом обратился к Филиппу:

— Брат Фил, не соблаговолите ли вы ассистировать даме-зелоту Праски в ее встрече с дамой-неофитом Мэри, сэр?

— Мне следует так же опоясаться, сэр?

— Если не возражаете, сэр, — не скрыл своего довольства доктор Патрик, доставая из стола фиолетовый бандаж для Филиппа. — Достаточно раздеться до пояса, брат Фил.

Наши леди довольно взбудоражены, чтобы вносить либидозность в их состязания, сэр. Усложнение параметров контроля, знаете ли, коль скоро они станут физиологически мотивированными женщинами, сражающимися между собой за продолжение рода с привлекательным мужчиной-производителем.

Полных ощущений от нейрофизиологической обратной связи вы не испытаете, но в какой-то мере у вас получится ее прочувствовать, когда система практически по ходу боя настроится на ваши органические параметры, нарочито заложенные мною в ее базу данных, сэр…

«Батюшки-светы!», — чисто по-русски удивился свежеиспеченный секундант Филипп. «А дева-то моя Параскева совсем не понарошку тушуется и стыдится…»

Действительно, Прасковья густо покраснела под темно-медовым загаром, когда Филипп деловито, по-спортивному, как тренер, ничего личного, умело пальпировал ее брови, окольцованные соски, половые губы, внутреннюю поверхность бедер на предмет выявления повреждений и успешности первичного заживления, предпринятого арматором Анастасией.

Сейчас дама-неофит Нэнси предстала секундантом у дамы-неофита Мэри по решению рефери Патрика.

— Один трехминутный раунд, леди и джентльмены, — коротко объявил сэр Патрик, ударив деревянным молоточком в судейский медный гонг.

Против дамы-неофита Марии, не сравнимой с ней по владению боевыми искусствами, дама-зелот Прасковья не злоумышляла чего-нибудь предосудительного и членовредительного. Даром что, покамест дама-зелот набирала победные очки, за три минуты самонадеянной неофитке немало перепало болевых ощущений от нее и, разумеется, от доктора Патрика, ни на десятую долю секунды не ослаблявшего напряженный контроль над ходом неравного поединка.

Филипп чего-либо безумно и неразумно неприятного не испытал, витал себе мыслью в иных сферах незамысловатого ясновидения. Потому как Прасковья грамотно уходила и уклонялась от мало-мальски эффективных и точных ударов Марии.

«Настена принципиально не помогает нашей Маньке с батальным ясновидением и предзнанием. За деву мою Параскеву, бездарно окольцованную, переживает. Как познакомились на обеде в замке Коринт, так сразу и понравились друг дружке, а теперь, вишь, лучшие подруги не разлей вода…

Ага! Манька-то нашу деву Параскеву к Патрику сдуру взревновала… Придется и ей исправительное отцовское внушение сделать…

А Патрика можно поднапрячь сгладить арматурные мышцы у Вики Ристальской, чтоб смотрелась не хуже Прасковьи. Может, он ей и сисек добавит, хотя бы до Анфискиного мелкосопочника…»

Внешне Анфиса выглядела достаточно оправившейся от сокрушительного нокаута. Она спокойно и расслаблено наблюдала за чужой схваткой. Но Филипп-то чувствовал и видел ее ошеломление и нешуточную контузию.

«М-да… одна моя дщерь духовная нехило отоварила и круто оконфузила другую. Ништяк, война — чушня, главное — маневры…

169